Командир полка Г.Г. Колесников, ознакомившись перед назначением молодых лейтенантов по подразделениям с послужным списком Игоря, остался весьма доволен: срочная служба, сержант и командир отделения в Училище, к тому же семейный, фамилия военная, серьезный вид, что-что, а серьезность Ратников мог изобразить.
Позже, назначая меня первым из выпуска на роту, полковник посетовал, что первенство в назначении отдавал Ратникову. Вскоре и он стал ротным, помог любимый личный состав, вышедший из-под контроля у недавно назначенного командира роты. Что ни неделя: пьянки, самоволки – ЧП за ЧП, как прорвало. Верховодил в роте рядовой Кочиев, трусоватый хам, имевший приводы в милицию на гражданке и на своей шкуре опробовавший беззубую дисциплинарную практику. В качестве смирительной рубашки из соседнего батальона на роту назначили Борисыча. Порядок стал заметнее, но «ночной ротный» продолжал втихую пакостничать.
Наши роты находились в одном спальном помещении по разные стороны коридора. Ротные канцелярии были маленькие, совмещенные с каптерками, душные, поэтому двери были постоянно открыты и весь процесс воспитания соседней роты хорошо прослушивался. Ратников обычно говорил очень тихо. Как-то раз услышал грохот и такой рев Игоря, что выскочил в коридор. Мимо пулей просвистел Кочиев. Перед канцелярией лежали обломки солдатской табуретки нового образца, красивой, но хлипкой.
- Дневальные, поймать расп…, ко мне его!
- Дежурный, табуретку в канцелярию!
Чтобы не попасть однокашнику и соседу под горячую руку и не быть свидетелем экспериментального воспитательного процесса, я выскочил на контроль занятий.
Вечерком в санчасти, где семейные жили по палатам вместо комнат, сидя в крошечной процедурной, оборудованной под кухню-столовую, за пивом расспросил об инциденте.
Кочиев в очередной раз организовал пьянку. Ротный вызвал закоперщика в канцелярию:
- Докладывайте, товарищ рядовой! – тихо и коротко сказал комроты. Кочиев, привыкший к пустым воспитательным разговорам, попытался сделать недоуменное лицо, мол, причем здесь я, но не успел. Ратников схватил табуретку и со всего немалого роста с ревом «я тебе, …, буду докладывать!» опустил её на место мгновенно испарившегося алкаша. Этот рев и грохот я и услышал из канцелярии.
Через несколько минут сержанты и дневальные притащили упиравшегося нарушителя дисциплины. В канцелярии стояла табуретка старого образца, тяжелая, отполированная задницами не одного призыва защитников Отечества.
- Докладывайте! – ещё тише и зловеще скомандовал ротный. Рядовой, не сводя глаз с невозмутимой рожи старшего лейтенанта и косясь на табуретку, предпочел дослужить без инвалидной коляски.
Эффект нестандартного подхода к воспитанию дал положительные результаты. Дела в роте быстро наладились.
Игорь имел большой опыт из любого пойла делать вполне нормальное горячительное. После работы, приняв по рюмашке улучшенного с помощью растворимого кофе «самопала», поставляемого сердобольными родственниками, сидели на крылечке и травили анекдоты, вернее, рассказывал он, сыпались они как из рога изобилия, а я слушал.
Мимо санчасти проходила самая короткая тропа самоходчиков за спиртным. Не могу не похвастаться, я обладал каким-то чутьем на полковых контрабандистов спиртным и иногда за вечер, сидя на крылечке, предотвращал 2-3 пьянки.
Вдруг от забора показался солдатик с газетой в руках. Ратников лениво скользнул взглядом:
- Откуда это он идет?
- За водкой бегал, – ответил я, оценив ситуацию: смеркается, рулон газеты в руках, самое время в казарме почитать перед сном.
- Спорим, – предложил ротный, признавший своего отличника боевой и политической подготовки, претендующего на сержантское звание. Поспорили. Я пошел навстречу. Отличный специалист, классный экскаваторщик Шурыгин понял бежать бесполезно и, проходя мимо кустов обсадки, ослабил захват и легким движением незаметно избавился от улики. Подхожу, то да сё, мол, откуда и куда. Нарушитель спокоен, рулон пустой, неужели ошибся? Отпускаю рядового, он уходит, помахивая газеткой. Это его и выдало, взмахи стали легкими. Прошел вперед по его пути, просматривая кусты, и вот – лежит, уткнувшись «бескозыркой» во вскопанную землю бутылка «Столичной».
Ратников был поражен, оказывается сержант отправил будущего сменщика за обмывкой предстоящего назначения.
Первый опыт борьбы с контрабандой. Мимо штаба батальона к боксу связистов возглавляемые сержантом два солдата неестественно бережно несли большую хозяйственную сумку. Остановил шествие, мол, куда путь держит полковая интеллигенция, уж, не аккумуляторы ли с зарядки, не подослать ли за ними ротного связиста. Предводитель процессии мгновенно испарился. Властелины эфира замялись, сопя и рисуя сапогами круги на бетонке. Странно, настоял на вскрытии – мать честная, полная сумка винища. Что делать? А тут и начальник штаба капитан Формига подоспел и все решил. Затащил сумку в штаб и аккуратно сложил зелье в сейф. Со словами «потом разберемся» выпроводил бдительного лейтенанта и нарушителей за дверь. Перед праздником я осмелился намекнуть, не пора ли разобраться. Оказалось, дело несложное, в штабе разобрались без меня. На то он и штаб!
