Лето 1984. Агинский учебный центр. Оперативно-тыловые учения.
Тылы учатся, саперы мучатся. Все шло тихой сапой к завершению. Неожиданно дело застопорилось с выбором места для района расположения медсанбата. Начальник медслужбы округа генерал от педикулеза, любое посещение подразделения начинавший с проверки на вшивость, пугая всех незнакомым словом, облюбовал «тарелку» – ложбинку между тремя сопками и не слушал моих доводов. И даже мокрый и вонючий ил, добытый с полуметровой глубины, его не убедил. Призвав на помощь замкомандующего армией генерал-майора Заднеева (справа третий), моего прямого начальника, пообещал сделать клизму. Я – сапер: могу копать, могу не копать. Котлованы и укрытия под технику отсапал в срок. Довольный «Педикулёз» развернул палатки, стал завозить новейшее оборудование и продолжал донимать меня: выделить масксети – выделил, огородить медсанбат – огородил. Пошел мелкий нудный дождик, предчувствия меня не обманули, надо было спасать «Педикулёза», а вернее свою работу: уложил дорожки из щитов, отрыл по периметру водоотводную траншею, подготовил мотопомпу. До учений оставались дни, но уже считали часы. Понаехало руководства, начались «генеральские» тренировки, по-прежнему временами моросил дождик, плащ-накидки пользовались повышенным спросом, извлекаемые водителями и адъютантами из недр штабных машин. За двое суток до учений что-то не сработало в небесной канцелярии: морось прекратилась, разверзлись хляби небесные, и все водяные закрома вылились на землю, за 7 минут затопив полигон.
Вода, заполнив все ложбины, хлынула в небольшой пересыхавший летом ручей - переплюйку, через который мной были установлены 13 однопролетных переходов. Переплюйка превратилась в широкую до 200 м реку, смыла мои переходы в Онон, доставив переход № 13 на место первого, которым я в дальнейшем и обеспечил все передвижения штабных машин руководства. Затопило всё, что было отрыто, полигон, покрытый озерами, стал неузнаваем. Командарм генерал-лейтенант Краев В.С. (справа четвертый), возвращавшийся с совещания, просидел всю ночь у ревущего потока, не сумев переправиться в лагерь. Под утро, утопив ГАЗ-66, он пересел на «Шилку» и лично отыскал брод. Все обеспечение учений в последний день пошло по бродам. Медсанбат утонул в «тарелке», колья палаток УСТ и УСБ на полметра торчали из рукотворного озера, настилы и полы всплыли, хоть карасей запускай. Жертв, к счастью, не было. Медперсонал, в основном, женщины, схватив в охапку детишек, девать которых было некуда, документацию и больных, выскочили на сопки. Все оборудование и оружие осталось под водой. «Педикулёз» тучей ходил вокруг моего озера и искал желающих проявить героизм, чтобы достать утопленное оружие. Я не стал дразнить гусей, мне было не до него, за оставшиеся сутки надо было устранить последствия потопа, организовывать эвакоработы. Над ним сжалились танкисты, бездельничающие от ненастья, ныряли под масксети и плавающие щиты и вытащили сейфы. Палатки военторга были развернуты на каждой точке: ковровые дорожки скрыли грязь, на столах потели бутылки, призывно в свете люстр мерцал столовый хрусталь, суетились официантки в стерильных кокошниках. Учения прошли успешно. Правда, транспортная авиация, «отбомбилась» из-за облаков бочками и ящиками по смотровой вышке. Опытный окружной руководитель учений предусмотрительно и убедительно согнал всех с вышки под навес. Жаль фотографии не получились, я благоразумно последовал команде. Медицинское оборудование списали на стихийное бедствие.
