На выпускном курсе комбат Богомазов стал выходить в народ, – заходил в курилку 10 роты и пытался завязать разговор. Ему подавали команду, уступали место, вокруг курилки сразу образовывался круг зевак в предвкушении каких-либо примочек. Из соседней курилки в ожидании зрелища гуськом подтягивались курсанты 9 роты.
В один из таких выходов в народ комбат обратился к Меремьянину, фамилию которого он к этому времени почти выучил:
– Товарищ Марымянин, я знаю, что про меня курсанты истории рассказывают, клички придумывают! Как меня обзывают?
Тот опешил от лобового вопроса, но уйти от разговора не смог.
– Как меня называют? – допытывался комбат.
– «Пи-пиня… Гофман», – промямлил Вовка, представляя себя арестантом на «губе». Но «Пиня» был в хорошем настроении, снял фуражку, обнажив потную лысину, и добродушно продолжал допрос «партизана». Назвать все клички комбата он не посмел бы под страхом пытки и лихорадочно перебирал их, выбирая самые безобидные, при этом лицо его, как у хамелеона меняло цвет: то бледнело, то краснело, но отказать комбату нельзя. Наконец что-то замкнуло в черепке курсанта, и он, холодея от страха, выпалил, как ему казалось наиболее подходящую кличку:
– «Лысый дурак»! – рожа его при этом стала выглядеть совсем пьяной.
– «Лысый», «Лысый», я может быть на войне потерял волосы, – обидчиво засопел комбат. Курилка, давясь смехом, стала расползаться, чтобы высмеяться где-нибудь за углом. На «дурака» комбат не обиделся.
Был ли, не был комбат на войне – тогда мы не знали, но боевой орден Красной Звезды, свидетель заслуг, украшал грудь офицера.
