Директор школы Александр Иосифович Беласик заболел и начисто облысел «под Никитку», как говорили все за глаза, подразумевая Никиту Сергеевича. Врачи помочь не смогли. Кто-то посоветовал обратиться к знахарке, что в те годы было несовместимо с моральными принципами воспитателя подрастающего поколения. Потерявший всякую надежду на успех лечения, директор приуныл, но в летние каникулы всё же тайно последовал совету.
В школе все рты разинули от удивления, когда в новый учебный год увидели вместо привычной лысины густую каштановую шевелюру. Поразительно, но факт.
Возле школы в ветшающем доме жил неприметный, но мастеровой мужичок Быльчинский Чеслав, тайно мечтавший о приходе Польши. Увлечением его были дудочки, жалейки, свирели. Делал он их из никелированных дужек кроватей и велосипедных насосов. Смастерив очередное музыкальное чудо, или под настроение, поднятое общепринятым способом, мастер выходил на крылечко и начинал играть. Жалобно рыдающие звуки вековой народной тоски разносились по округе, будили что-то в потаённых уголках души. Равнодушных не было, дети устремлялись к окнам классов и никакие уговоры не могли оторвать их от урока народного музыкального творчества. Директору школы Беласику для восстановления учебного процесса приходилось идти на дипломатические переговоры с деревенским «Страдивари».
После хрущёвской денежной реформы не хватало бумажных денег, отец принёс домой учительскую зарплату монетами, серый казённый мешочек сиротливо стоял под столом. Когда нужны были деньги, отец с прибаутками о весёлой жизни с мешком денег лез под стол и, не глядя, черпал горсть монет.
