Второгодник Петро Д., сидевший почти в каждом классе по паре лет, был больше похож на призывника, огромный детина с открытым веснушчатым лицом, вставая из-за парты, был вровень с учителями. Сидел он один на последней парте, спиной опершись на печь, так как умещался за партой только боком, и иногда ради шутки вставал вместе с ней. К доске не выходил, комментировал с места ответы других, и это ему засчитывалось в качестве ответа. Он не был глупым, скорее не учился по принципиальным соображениям.

Развлекался Петро однообразно, рисовал на большом пальце смешную чернильную рожицу, сворачивал огромный кукиш и, шевеля им, отчего рожица кривилась, по очереди окликал всех одноклассников.

– Роман! Рома-ан! Рома-а-ан! – несся с «камчатки» басовитый требовательный шёпот. Я делал вид, что не слышу или занят.

– Роман! Рома-ан! Рома-а-ан! – не отставая, на разные лады Змеем Горынычем шипел Петро. Это могло длиться долго, отцепиться можно было, только обернувшись, доставив неописуемое удовольствие автору и зрителям. Пудовым кулачищем с очередным произведением искусства он, весело гогоча, пытался дотянуться к носу, стремясь вплотную ознакомить с творением.

Про Петра рассказывали, что он подорвался на гранате. На местах боёв, которых в Белоруссии не счесть, пацаны нашли гранату и бросили ёе в костёр, который разожгли на дне оставшейся с войны глубокой воронки. Все быстро выскочили из воронки, а Петро замешкался, выкарабкиваясь по скользким откосам, и получил несколько осколков ниже спины. Врачи сделали операцию и удалили осколки. Ранение привело к неравномерному развитию яичек, что было предметом шуток старшеклассников. Одноклассникам шутить по этому поводу было опасно.

По весне Петро и Колька, по кличке «Король», со старшего класса ударялись в бега: «автостопом» ездили по стране.

«Король», смышленый парнишка, на требования и призывы учителей, подкрепляемые двойками, открыто заявлял, когда станет тепло – убежит. И всегда слово своё держал. Облазив дома и по соседям гнезда несушек, сдавал яйца в магазин, наскребал на билет и уезжал. К нему иногда набивался в напарники Петро. Ловили их и в Москве, и в Ленинграде, и в других областных городах, многие даже завидовали путешественникам, когда они делились своими похождениями.