|
|
БРЮХОВЕЦКИЙ
Роман Иванович
Советский и российский военный
инженер и учёный
Кандидат военных наук
Доцент
Заслуженный военный специалист РФ
Полковник СА (РА), ФПС
|
|
 |
Родился 5.9.1951 года в семье сельских учителей в белорусской деревне Большие Шестаки, что ныне находится в Дятловском районе Гродненской области. После 7 лет учебы подбил нескольких одноклассников поступать в Суворовское училище, но не судьба: то ли не подошли деревенские пацаны, то ли опоздали с заявлениями.
За время учебы сменил 4 школы: то отца посылали, то отец посылал. Выпускался из Хуторской средней школы. Сдал все экзамены на отлично и претендовал на золотую медаль, но батяня, Иван Тимофеевич, оказался принципиальным и добился, чтобы по его предмету, немецкому языку, оценку снизили на балл, как имеющему годовые четверки в предыдущих классах.
Свой демарш отец не стал объяснять, сказал только, что с возрастом поймешь. Так я стал серебряным медалистом. |
Перед выпуском сагитировал почти всех одноклассников поступать в военные училища, видя в этом альтернативу пьяной деревенской жизни. Родители друзей, узнав откуда растут ноги попытки бегства наследников от сохи, пообещали агитатору их повыдергать. Тем не менее до военных училищ дошли на своих двоих втроем: я с Петькой, тоже серебряным медалистом, - в Калининградское, почему-то в военкомате значившееся как строительное, Федя - в штурманское. Первым барьером оказались наши медали. В приемной комиссии нам сказали, что вместо одного экзамена мы должны сдавать все. Вопрос принципиальный: мы забрали свои документы и решили искать справедливость в других местах. До выхода мы не добрались, нас вернули, объяснив, что медалисты поступают впервые, мол, все будет по закону. С законом мы согласились, а на деле, комиссия не утруждая себя штудированием закона, на первом экзамене поставила нам по 4 балла и пустила на большой круг. Как бы там ни было в 1968 году, сдав все экзамены, я оказался во 2 взводе 10 роты, Петька Гребенчук - в 3 взводе.
Учился между нарядами, которыми бывшие срочники, возведенные в ранг младших командиров и ощутившие себя Макаренками, пытались сломить независимый партизанский характер. Ротный Конопацкий Владимир Михайлович присматривался к этой борьбе долго, иногда, чтобы не потерять навыки, сам упражнялся в дисциплинарной практике, но когда несколько раз получил незапланированного отличника, снял пресс и подал мою кандидатуру на Ленинскую стипендию.
На выпускном курсе в роту прибыл полковник и к нему стали приглашать курсантов, в их числе оказался и я. При всех моих отличных показателях полковника удивило обилие взысканий от замечания до гауптвахты, пришлось отшутиться о необходимости изучения дисциплинарной практики изнутри. В группу, по слухам, московскую, кроме меня, были отобраны: Анисимов Женя, Земляницын Саня, Ратников Игорь, Ушаков Толя, Сереги Гошка и Ножкин, Кузнецов Леха и Титов Вовка. Лейтенантскую службу в 1972 году начал с гауптвахты, выйдя с Белорусского вокзала к телефону, замешкался, перекладывая двушки из руки в руку, и не успел поприветствовать капитана, идущего впереди полковника, который даже не заметил меня. Зато заметил проходивший стороной капитан, оказавшийся комендантом вокзала, сделал замечание за не отдание воинской чести и легкую небритость, забрал удостоверение личности и приказал убыть на гауптвахту. На вахту, так на вахту, бывал, дело знакомое! (См. Злостный нарушитель, На "губе", "Лавреат") Пошел ловить такси. Социализм будет построен, если таксисты будут уничтожены как класс. Сославшись на дальность и сложность пути, таксист содрал четвертной и, повозив для приличия минут 10 по закоулкам, высадил на Басманной, куда уже стали прибывать коллеги по несчастью от молодых "литех" до замшелого подполковника с ПВО-шной точки, ещё в старых синих галифе, в карманах которых можно незаметно спрятать по паре бутылок водки. Прослушали подходящие событию статьи Уставов, потренировались в отдании воинской чести, отработали подход и отход за документами, не у всех получилось с первой попытки. Выход за КПП строем не получился, строй, похожий на колону беженцев, не отреагировал на команды, и ворота перед самым носом со зловещим скрипом закрылись. Повторение - мать учения, через ноги доходит быстро, со второго раза проскочили.
Всю нашу команду, кроме Титова, на Староконюшенном, где я познакомился с командиром полка полковником Колесниковым Геннадием Георгиевичем, отправили в подмосковный Чехов. Мне повезло, предписание я от патруля утаил, мол, отправили почтой, в удостоверение личности комендантская кляуза не делается, письмо в часть писать поленились - прибыл в полк "чистым", где до 1979 года освоил должности: командира взвода - под руководством ротного Глущенко Вячеслава Ивановича, командира роты - под руководством комбатов Лемешко Ивана Тихоновича и Морковина Виктора Ивановича, начальника штаба батальона - под руководством комбата Стаднийчука Александра Фёдоровича. Самостоятельно обзавелся женой и сыном.
В 1978 году забросил пробный шар насчет Академии, комбат Стаднийчук А.Ф. попросил год потерпеть, а в 1979 году получил "аккорд" навести "марафет" под Самбором - в месте проведения учений стран Варшавского Договора. С задачей справился, убыв в Чехов без двух пробездельничавших командировку и загулявших перед отъездом взводных-"ждановцев", встретивших наш эшелон в Москве. Как они умудрились обогнать поезд - осталось для меня тайной. По прибытии рассказал о похождениях и происшествии батальонному командованию и влепил по "строгачу" с занесением в учетную карточку. И тут началось, на каждом совещании от начальника политотдела полка стал получать нагоняи за горячность и несдержанность, как же неслыханное дело: старлей лейтенантам - два "строгача"! По совковой системе стали воспитывать не нарушителей, а наказавшего, испортившего отчетность. После очередной воспитательной тирады по телефону в мой адрес, огрызаться я поостерегся перед Академией, не выдержал зампотех батальона Ткачук Иван Гаврилович, шваркнув фуражку о стол, и вдвоём с какой-то матерью выскочил через дорогу в политотдел. Гаврилыч не был дипломатом, вернулся тихий и задумчивый, но меня политотдел больше не терроризировал.
Батальонный писарь рядовой Шевнин Игорь Константинович, осваивавший с первых дней призыва обязанности начальника штаба батальона, "принял дела", а я приступил к подготовке к экзаменам. Перечитал всю имеющуюся в полку литературу, на что Ткачук заметил, что, если бы он прочитал столько книг, то и Академия ему не нужна. На самом деле литературы было мало, особенно по общевойсковой тематике. Решили с Сопильником Олегом Ивановичем, то же кандидатом на учёбу, поехать в Академию к Смирнову Леониду Павловичу, бывшему начальнику штаба полка, за помощью. Помощь была оказана, Смирнов выдал гору грифованной литературы и запер в классе на ключ, в обед Олежек исчез и в "камеру" не вернулся. От обеда я отказался и во второе пришествие Леонида Палыча, вставая, чуть не грохнулся на пол. В отпуске продолжил штудировать училищные конспекты и академические записки и занялся физподготовкой. Перед выездом на экзамены семерых кандидатов на учебу вызвал к себе командир полка и отпустил троих: меня, Олега и химика Крылова Станислава Борисовича, остальным были предложены должности.
Академия приняла по-московски, к вечеру все оказались в казармах Учебного центра Академии в Николо-Урюпино. Началось хождение строем, исполнение строевых песен, медкомиссии, консультации и самоподготовки. Вскоре в ходе обмена мнениями выяснилось, что штат мсп я знаю лучше всех, до патрона, сказалось заточение в классе Академии, пришлось консультировать коллег. Будущий курсовой Николай Иванович Хорошилов присматривался к контингенту.
Период пребывания в УЦА совпал с табачным кризисом в лагере. Бедолаги мучились без дыма, все бычки были давно подобраны и очередь на затяжечку расписана. Мне, некурящему, пришлось наблюдать, как генерал-майор украдкой подобрал окурочек.
Хорошилов прицепился к песне, стал гонять без меры, добиваясь звучания народного хора им. Пятницкого, народ, все большие войсковые командиры, роптал. Это мешало готовиться к экзаменам. Нашёл единомышленника, Юру Пасхального, посоветовались, решили подобрать песню, ей оказалась "Взвейтесь соколы, орлами", и на самоподготовке прижали строптивых, раздали слова, разбились на партии. Запевалу, им за инициативу оказался я, спрятали в центр строя. В походе на ужин опробовали исполнение, получилось. Утром курсовой был ошарашен слаженностью хора, и больше не давил на психику тренировками, через пару дней полковые солдаты пришли просить слова.
Экзамены прошли традиционно, кто-то сам своим лбом крушил преграды на пути к Академии, кого-то тянули как барана сквозь новые ворота. Один майор разоткровенничался: тебе нужны знания, а мне "поплавок" - без Академии должность не дают.
 Вступительный экзамен по высшей математике. В.Н. Алексеев. 1979.
1979-82 - учеба в Военно-инженерной академии им. В.В. Куйбышева на командном факультете.
Перед выпуском народ напрягся по поводу распределения. Пошли слухи, провели собеседования. На собеседовании я попросил назначить в инженерную часть, так как побаиваюсь красных командиров, с которыми еще не приходилось служить. Комиссия пошушукалась и одобрительно кивнула. Я спокойно готовился к выпуску. Немного потревожил дипломный проект, в котором я получил отрицательный результат - невозможность современными взрывными средствами проделывать проходы в снежных завалах. Комиссия притихла, работал 2 года и получил "пшик". Слово взял начальник Академии генерал-полковник Евгений Сергеевич Колибернов и произнес буквально одну фразу: "В науке отрицательный результат - это тоже результат!" После чего выступления приняли более ровный характер, а оценка достигла максимума - 5.
На построении Н.И. Хорошилов объявил место и должность - НИС 38гв.мсд, г. Сретенск, Забайкальский ВО. Такого коварства я не ожидал!
1982-84 - окончил Забайкальскую академию в г. Борзе.
1984-87 - адъюнктура.
Кандидат военных наук (1988), доцент (1993), Изобретатель СССР.
1996 - служба в Пограничных Войсках РФ.
Заслуженный военный специалист РФ (2001), полковник (подробнее).
Проживаю в Москве.
Контакты:
|
